В наши дни можно найти немало книг или интернет-сайтов, посвящённых сокровенному смыслу имён. Однако современники в большинстве своём не придают этому значения и воспринимают имя как нечто внешнее, своего рода «этикетку», которая не отражает глубинной сущности человека и является только лишь его личным названием. В древности отношение к имени было гораздо более трепетным. Для первобытного человека имя составляло существенную часть его самого. Имя связывалось с душой, древний человек считал, что имя и душа – это одно и то же. В наиболее архаических обществах оно служило не вычленению отдельного человека, но наоборот, закреплению его в безличной общественной структуре. Причём имя становилось важнейшим связующим звеном с предками: нарекая имя живому, члены племени тем самым вызывали из небытия умершего. Шло время, менялись конкретные представления, но долго не изменялась их суть – имя имеет глубинное значение. Во многих культурах в состав имени человека обязательно должно было входить имя божества, охранявшего жизнь. Соответственно считалось, что и судьба человеку дается богами. Конечно, были и другие подходы к образованию имён. 

В наши дни можно найти немало книг или интернет-сайтов, посвящённых сокровенному смыслу имён. Однако современники в большинстве своём не придают этому значения и воспринимают имя как нечто внешнее, своего рода «этикетку», которая не отражает глубинной сущности человека и является только лишь его личным названием. В древности отношение к имени было гораздо более трепетным. Для первобытного человека имя составляло существенную часть его самого. Имя связывалось с душой, древний человек считал, что имя и душа – это одно и то же. В наиболее архаических обществах оно служило не вычленению отдельного человека, но наоборот, закреплению его в безличной общественной структуре. Причём имя становилось важнейшим связующим звеном с предками: нарекая имя живому, члены племени тем самым вызывали из небытия умершего. Шло время, менялись конкретные представления, но долго не изменялась их суть – имя имеет глубинное значение. Во многих культурах в состав имени человека обязательно должно было входить имя божества, охранявшего жизнь. Соответственно считалось, что и судьба человеку дается богами. Конечно, были и другие подходы к образованию имён. 

Имя Александр – греческого происхождения, возникшее ещё в дохристианскую пору. На русский оно может быть переведено как «защитник людей», «оберегающий муж», «мужественный защитник» или «отражающий мужей». Это имя передаёт характерный для Древней Греции культ храбрости, силы, военного искусства и находится в одном ряду с такими именами, как Андрей («храбрый»), Архип («главный всадник» или «начальник конницы»), Доримедонт («начальник копейщиков»), Евстратий («храбрый воин») и другими. По-видимому, «Александр» восходит к имени «Алаксандус», которое упоминается уже на рубеже XIV – XIII веков до Р.Х.: известно, что правитель некой Вилусы (возможно, под Вилусой следует понимать Трою) Алаксандус заключил в это время соглашение с хеттским царём.  

Имя Александр, получившее широкое распространение в Средиземноморье и на Востоке (в форме Искандер) после походов выдающегося полководца античности Александра Македонского, жившего в IV веке до Р.Х., чрезвычайно распространилось и в христианской среде. Уже среди ранних христиан было множество святых Александров – кузнецов и земледельцев, воинов и обычных священников, епископов и высокопоставленных государственных деятелей. В основном все они прославились своим стойким исповеданием веры и мученической смертью в период гонений. Один из них, Александр Эгейский, по профессии и вовсе был палачом, но раскаялся, исповедал христианство и пострадал вместе с тем, кого изначально должен был замучить. Постепенно в христианской среде утверждается правило давать имена в честь святых. 

Вместе с христианством из Византии на Русь пришли и традиции христианского имянаречения.

Имена святых Александров присутствовали в древнерусских месяцесловах – календаре церковных праздников и памятей святых на все дни года. О жизни святых можно было узнать и из их житий – самого популярного литературного жанра в круге чтения русского средневекового человека, которые также широко распространились по Руси после христианизации. Большую роль в популяризации имени «Александр» сыграли  различные сочинения, посвящённые Александру Македонскому, среди которых особое место принадлежит «Александрии Хронографической», переведенному с греческого не позднее середины XIII века роману о великом полководце-завоевателе. Впрочем, столь популярное в наши дни в России имя Александр в Домонгольской Руси было отнюдь не таким распространённым. О традициях имянаречения князей-Рюриковичей и причинах, почему героя Невской битвы и Ледового побоища назвали Александром, читайте в рубриках этого блока «Как назвать княжича?» и «Почему – “Александр”?».

В основу рубрики положены работы В.А. Никонова, М.И. Найдорфа, Е.Д. Тимошенко, В.В. Емельянова.

На вопрос, какое имя считалось в домонгольскую пору наиболее подходящим для князя, можно найти вполне определенный ответ: такое, которое прежде уже носил кто-либо из его предков. С точки зрения преемственности власти была чрезвычайно важна преемственность сына по отношению к отцу. В известном смысле имя отца сохранялось в отчестве. При этом на Русь была перенесена скандинавская традиция, в соответствии с которой русские князья долго не называли своих детей именем живого отца или деда. Любопытной особенностью имянаречения русских князей становится многоимённость, которая возникла как ответ на распространение христианского именослова, по принципу пары «христианское имя – мирское имя». Новорождённый Рюрикович получал первое имя – исконное славянское (мирское), а вскоре и второе – христианское крестильное (церковное). Так, христианским именем Ярослава Мудрого было Георгий, Владимира Мономаха – Василий, а князья-страстотерпцы Борис и Глеб носили в крещении имена Роман и Давид соответственно. Впоследствии, когда развилось их почитание, первоначально языческие имена Борис и Глеб «охристианились», сами вошли в церковный календарь и совместили в себе функции родового-мирского и крестильного-церковного. Однако не все князья в обязательном порядке имели два имени. Александр Невский обладал только одним мирским именем. Во всяком случае, никакое иное родовое имя ни в одном из источников по отношения к нему не употребляется. 

Не исключено, что на выбор имени князя-Рюриковича влиял и изобразительный канон: облик воина на иконах, монетах, печатях мог делать привлекательным фигуру того или иного святого в качестве образца для имянаречения. Возможно, именно поэтому вскоре после крещения Руси в княжеский именослов проникает немалое количество имён святых воинов: Георгия Победоносца, Димитрия Солунского, архистратига Михаила, а несколько позднее Феодора Тирона и Феодора Стратилата. Для средневековой культуры с её военизированным сознанием верхов это отнюдь не случайно. Почитание семейных святых в кругу Рюриковичей надёжно определяется в Домонгольскую эпоху. Димитрий Солунский, культ которого существовал уже в XI веке, особо почитался всеми потомками Всеволода-Димитрия Большое гнездо. Точно также общеродовым святым достаточно рано становится Андрей Критский. Круг родовых и семейных святых в домонольскую эпоху не ограничивался святыми Георгием, Андреем, Феодором Тироном, Феодором Стратилатом и Димитрием. С большой долей вероятности можно говорить о Михаиле, Гаврииле, Николае, Иоанне, а также – Василии. Именно с именем Василий был крещён Владимир Святославич по прозвищу «Красно Солнышко», святой князь, сделавший христианство государственной религией своей страны.  

Когда ранний период распространения Православия скроется в туманной дымке столетий, традиция княжеской двуимённости проявится в не менее любопытной форме двух и более мирских христианских княжеских имён. Так, князь Дмитрий Константинович Суздальский (Старший) имел ещё и имя Фома. Ивана III Васильевича, великого и ужасного создателя единого Русского государства, звали также Тимофеем. У его сына и продолжателя дела централизации русских земель Василия III второе имя было Гавриил. К Ивану Васильевичу Грозному и вовсе применялись сразу два «дополнительных» имени – Тит и Смарагд, а его безвременно погибший наследник царевич Димитрий носил имя Уар. Наиболее простое объяснение этого феномена таково: одно имя было как бы «официальным», оно использовалось в общественной жизни, второе – домашнее, для семейного круга. Но не только князья могли иметь несколько имён. Например, предполагается, что у святителя Алексия, митрополита Киевского и всея Руси, получившего это имя после принятия монашества, до иноческого пострижения были имена Симеон и Елевферий.  

В основу рубрики положены работы А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенского. 

До последних десятилетий XII века князей-Рюриковичей с именем Александр исторические источники не знают. В начале XIII столетия, помимо Александра Невского, надёжно определяются двое князей, носивших это имя. Об одном из них, погибшем в битве на Калке в 1223 году, известно только, что он был князем Дубровицким (город Дубровица сейчас находится в Ровненской области Украины). Второй – Александр Всеволодович, родился не позднее первой половины 1190-х годов в семье Владимиро-Волынского князя. Он являлся заметной личностью в политической жизни Галицкой и Волынской земель первой трети XIII века. Ранее в исторической литературе высказывались предположения, что в те же годы в Юго-Западной Руси жил и действовал ещё один князь с именем Александр, однако в настоящее время его существование ставится под сомнение. 

Почему для Александра Невского было выбрано именно это христианское имя, неизвестно. Предков с таким именем в роду Рюриковичей ещё не было, а единственным, сколько-нибудь видным князем, действовавшим на исторической арене к моменту появления на свет Александра Ярославича, был как раз Александр Всеволодович Волынский. Но с отцом Александра Невского его связывали весьма отдалённые родственные узы. О возможной ориентации Ярослава Всеволодовича на именослов галицко-волынских князей может намекать только то, что двум детям он дал имена, уже известные в этой ветви Рюриковичей: еще одного его сына звали Даниилом (старшим современником Александра Невского был знаменитый Даниил Романович Галицкий). Остаётся предполагать, что к XIII веку в династическом обиходе возрастает роль «не семейных» подходов к имянаречению. Так, среди детей Ярослава Всеволодовича был Ярослав Ярославич, а это шло в разрез с древней традицией не давать сыну имя живого отца. Не менее «экстравагантно» поступил Даниил Романович Галицкий, нарекая двух сыновей не характерными для Рюриковичей именами Ираклий и Лев, а еще одного и вовсе загадочным Шварн. Интересно, что автор Софийской Первой летописи, созданной в XV веке, называл Александра Невского тезоименитым Александру Македонскому. Хотя, конечно же, небесным покровителем Ярославича воитель-язычник древности никак не мог быть. 

Читаем у А.Ф. Литвиной и А.Б. Успенского: «О том, кто был святым патроном Александра Невского, мы также не имеем надежных сведений. Ему атрибутируются печати с изображением пешего и конного воинов и надписью “Александр”. Однако никаких надежных признаков, по которым мы могли бы определить, кто именно из святых воинов по имени Александр изображен на этих печатях, у нас нет. Н.П. Лихачев предположил, что патроном князя был св. Александр Египетский (9 июля). В.А. Кучкин полагал, что патроном князя должен был быть св. Александр Римлянин, чья память отмечается 13 мая, и именно 13 мая Александр Ярославич будто бы появился на свет. Однако на данный момент мы решительно не видим возможности для столь определенных высказываний о небесном покровителе этого князя и тем более не имеем оснований для вычисления точной даты его рождения, поскольку никаких оснований полагать, что он был наречен непосредственно по дню своего появления на свет, у нас нет». 

После Александра Невского это имя будет какое-то время достаточно распространено в династии, однако не приживётся у Рюриковичей московского дома XV–XVI столетий. А вот Романовы «воскресят» его. Достаточно вспомнить, что трёх российских императоров XIX века звали Александрами. Внимание династии к имени, конечно же, будет прямо связано с новым витком почитания, которое придаст Александру Невскому Петр I. При этом для современников на определенном этапе было важно и сравнение с Александром Македонским. Например, французский зодчий Клод-Никола Леду в посвящении своей книги «Архитектура, рассмотренная в отношении к искусству, нравам и законодательству» называл Александра I «новым Александром» и «Александром Севера», отождествляя с Александром Македонским. 

В основу рубрики положены работы А.Ф. Литвиной и Ф.Б. Успенского. 

Непосредственно перед смертью Александр Невский принял иноческий постриг. Предсмертные пострижения в монахи распространяются в княжеской среде с конца XII века, однако вплоть до 1383 года (пострижение и смерть князя Дмитрия Константиновича Суздальского) летописи не указывают монашеских имен князей. То же самое относится и к Александру Невскому: его монашеское имя, Алексий, появляется в исторических источниках лишь спустя три столетия после кончины князя – в середине XVI века. Легко заметить: оба имени начинаются на одну и ту же букву, первую в алфавите. Это соответствует позднесредневековой традиции монашеского имянаречения. Если до второй половины XIV столетия монашеские имена обычно нарекались по памяти святого, приходящейся на день пострижения, то с этого времени они нарекаются «с имени» или «с первого слова», то есть по первой букве мирского имени. Изменение традиции отмечалось современниками Епифанием Премудрым в «Житии» преподобного Сергия Радонежского и Афанасием Высоцким. Помнили о старом принципе и потомки. Автор созданной в XVI веке Никоновской летописи, сообщая о смерти матери Александра Невского княгини Феодосии в 1244 году, добавляет: «Во мнишеском чину наречена бысть Ефросиниа, понеже тогда даваху имена не с перваго слова, но в который день постризашеся кто во иноци, того дни и имя даваху, или потом в той же день».  

Новая традиция имянаречения в течение последней трети XIV века распространилась в крупнейших центрах Северо-Восточной Руси: Москве, Нижнем Новгороде, Твери, Ростове. Это совпадает по времени с началом указания летописцами монашеских имен князей. Если известное с XVI века монашеское имя Александра Невского подлинное, то оно должно было быть наречено в соответствии с традицией, которая существовала до второй половины XIV века, а именно по памяти святого, приходящейся на день пострижения или близко к нему. Читаем у С.В. Сазонова: «Именно в соответствии с этой традицией было выбрано монашеское имя матери Александра Ярославича: Феодосия — Евфросинья. У нас нет оснований полагать, что Александр Ярославич должен был поступить как-то иначе. Чтобы, согласно этой традиции, принять монашеское имя Алексий, Александр Ярославич должен был бы умереть либо около 17 марта, на память Алексия, человека Божия, либо около 9 августа, на память мученика Алексия. Однако нам известно, что Александр Невский постригся и умер 14 ноября, в день памяти апостола Филиппа и царя Иустиниана». 

Впрочем, нельзя совсем сбрасывать со счетов и возможность того, что Александр Невский стал одним из первых князей, кто получил монашеское имя по первой букве мирского, задолго до того, как это стало «мейнстримом». 

В основу рубрики положены статьи С.В. Сазонова.