Отсюда в 882 году начал свой поход на Киев Олег Вещий, поставивший под свой контроль ключевые точки пути «из Варяг в Греки» . Позже уже Киевские князья стремились упрочить влияние в Новгороде, присылая сюда своих ставленников, которыми часто были их собственные сыновья.

Новгородцы сопротивлялись ограничению суверенитета, что приводило к конфликтам. Впрочем, значение Киева в силу социально-политических причин (миграции на север и удара по экономике Юга Руси вследствие частых усобиц, вторжений кочевников) постоянно уменьшалось и постепенно перешло к Суздальской земле. Она-то и была основным соперником новгородцев на Руси.

Серьёзная проблема таилась в том, что, имея развитое сельское хозяйство и торговлю, новгородцы все же не могли обеспечить себя в полной мере хлебом, который был основой питания. Недостаток покрывался подвозом через Верхнюю Волгу, которая контролировалась все той же Суздальской землёй. Разумеется, правители последней стремились использовать такую зависимость в политических целях, однако новгородцы обладали контраргументами: экономической и военной мощью. Основой обеих этих составляющих было население, которое производило товар для торговли/потребления и в случае необходимости могло браться за оружие. 

Во второй половине XII века, наверное, наиболее серьёзная попытка подчинить Новгород своей воле исходила от Андрея Боголюбского (1170 год). Уверенности ему могло придавать то, что незадолго до этого посланные им войска сумели захватить и разорить Киев (1169 год). Однако война с Новгородом оказалась для князя крайне неудачной. 

В течение последующих десятилетий независимость города сохранялась. Но при этом примечательно, что, хотя историки и говорят часто о Новгородской республике, долго без князя обходиться она не могла. Новгородцы периодически изгоняли князей, но иногда они уходили и сами. Это приводило к периоду нестабильности, который необходимо было как можно быстрее прекратить.

Впрочем, борьба с князьями была далеко не единственным потенциальным фактором возможной нестабильности. Внутри самой общины Новгорода существовали взаимоисключающие представления о направлениях политики. Их выражали сторонники/противники союза с тем или иным князем (причиной того или иного могла быть торговая заинтересованность), войны/мира с немцами в Балтийском регионе, дружбы/вражды с набиравшими силу пригородами — Псковом и Торжком (первый из них прикрывал рубежи с запада, через второй проходил путь с Верхней Волги). Все эти спорные вопросы решались на вече, где всегда достигался «консенсус», в том числе посредством драки-боя или сброса несогласных с моста через Волхов прямо в реку на верную погибель. В дополнение к этому дома виновных отдавались на «поток и разграбление», что было, с точки зрения самих горожан, вполне законным явлением. К этому следует добавить, что, помимо прочего, новгородцы имели ещё и эксклюзивное право влиять на выбор очередного архиерея, который в этом городе (единственный на тот момент прецедент на Руси) носил архиепископский сан. 

В основу рубрики положены работы И. Я. Фроянова, А. В. Петрова. 

В XI веке здесь существовало всего несколько городов, но в XII веке, особенно в правление Юрия Долгорукого, их стало намного больше. Задумаемся, могли ли возникать города лишь по княжеской воле? Конечно, нет, поскольку в этих укреплённых пунктах должен был кто-то жить и обеспечивать их существование. Уже в этом факте можно усмотреть важный признак увеличения численности населения, происходившего как естественным образом, так и в результате миграционных процессов.

Начиная с Андрея Юрьевича Боголюбского, обосновавшегося в 1155 году во Владимире, местные князья уже не стремились занять киевский стол лично, понимая, что отсюда, с берегов Клязьмы, удобнее влиять и на дела в Поднепровье, и на Новгород. Спокойствие и внутренний мир, долгое время царившие здесь, в Волго-Окском междуречье, характеризовали этот регион. Своего рода красной чертой стало завоевание Киева войсками Андрея в 1169 году, после которого он (неслыханное ранее дело!) остался во Владимире Залесском, отказавшись занять вожделенный для его предков, но не нужный ему лично стол этого города. 

Однако экономическое развитие и урбанизация привели к тому, что появились противоречия уже между городами самого Северо-Востока. Первым поводом стало неслыханное для того времени убийство всё того же Андрея Боголюбского в результате заговора его приближённых (1174 год). Начавшаяся после этого война между его братьями Михалкой и Всеволодом, с одной стороны, и племянниками Ярополком и Мстиславом Ростиславичами, с другой, по своей сути была борьбой за первенство двух городов — Владимира и Ростова, стоявших за каждой из княжеских коалиций. Ростовцы, как сказано в летописи, рассуждали очень просто: «Пожжём [Владимир] или посадника в нём посадим. Это [жители Владимира] — наши холопы-каменщики».

Однако, как говорится, не хвалися идучи на рать, хвались идучи с рати. Победа в этом противостоянии осталась за городом Владимиром и братьями Андрея. Власть Всеволода, получившего княжение по смерти Михалки (1176 год), после решающей победы в 1177 году у реки Липицы (под Юрьевом-Польским, к современному городу Липецку не имеет никакого отношения) перехватить уже было невозможно. Впоследствии ему удавалось находить баланс интересов и в отношениях с Новгородом. Но одной из своих главных задач Всеволод видел окончательное упрочение главенства на Северо-Востоке города Владимира, и вот здесь, что называется, не выстрелило.

В основу рубрики положены работы И. Я. Фроянова, Ю. В. Кривошеева, Р. А. Соколова. 

Недовольный этим отец решил изменить порядок наследования и передать великое княжение следующему по старшинству сыну Юрию. Очень важно, что сделать это единолично он не мог, а потому добился санкции народного собрания — владимирского веча, которое, будучи заинтересовано в сохранении значимости своей земли, такую санкцию не замедлило предоставить. Впрочем, это было только начало. В 1212 году Всеволод умер. Юрий перебрался на берега Клязьмы и занял отцовский стол, Константин остался в Ростове, и война между ними началась немедленно. Благо и владимирцы, и ростовцы, поддерживая своих князей, стремились расставить все точки над «i».

Здесь нужно сделать небольшое отступление и вспомнить ещё одного, третьего сына Всеволода Большое Гнездо — Ярослава, получившего от отца Переяславль Залесский. В 1215  году этот князь оказался в Новгороде, где сменил на столе своего тестя Мстислава Удалого. Отношения с новгородцами у него не заладились: он стремился навязать им собственную волю и с вечем ладил плохо. В итоге ему пришлось покинуть берега Волхова, но сдаваться он и не думал, обосновавшись вместо этого в Торжке, жители которого, в свою очередь, стремясь добиться большей независимости от старшего города, его поддержали и не противились перекрытию подвоза продовольствия в Новгород.

Положение последнего было незавидным, но на помощь ему пришёл тот самый Мстислав Удалой, который совсем недавно рекомендовал своего зятя. «Не бывать ни Торжку Новгородом, ни Новгороду Торжком», — такие слова вложил летописец в его уста. И это ясное свидетельство того, что дело было не только в разборках Рюриковичей: свой интерес имели и непосредственно жители этих двух городов. 

Хотя, к слову сказать, были у Мстислава и глубоко личные мотивы: Ярослав относился к своей супруге, его дочери, без должного уважения, а это следовало расценить только как серьёзное оскорбление, за которое нужно было получить сатисфакцию. В итоге из Торжка Ярославу довольно быстро пришлось удалиться; теперь он сделал ставку на союз с Юрием, но это одновременно толкнуло Мстислава и новгородцев к коалиции с Константином и Ростовом. Так произошло ещё большее обострение конфликта, высшей точкой которого стала произошедшая 21 апреля 1216 года решающая битва. По совпадению полем боя опять стали берега той самой реки Липицы. Юрий потерпел полное поражение. Он должен был уйти из Владимира в Городец (тот самый, где в 1263 году встретит свой последний час Александр Невский), оставив великое княжение брату.

Что касается Ярослава, то он настолько быстро спасался бегством в свой Переяславль, что вынужден был скинуть с себя и спрятать под ближайшим кустом доспехи: шлем и кольчугу. Вероятно, со страху он запамятовал даже место, где им был устроен «схрон», который в XIX веке случайно обнаружила местная крестьянка, догадавшаяся, к счастью, передать ценную находку в руки понимающих людей. Сейчас этот шлем и превратившуюся в бесформенный комок кольчугу можно увидеть в Оружейной палате Московского Кремля. 

Так закончилась вторая крупная усобица на Северо-Востоке, и до нашествия монголов ничего подобного здесь более не случалось. Мир все-таки был установлен, и не последнюю роль в этом сыграла мудрость и великодушие Константина, договорившегося с побеждённым Юрием, что тот по его смерти (он скончался в 1218 году) вновь вернётся во Владимир, но не станет вступаться в дела его наследников-Константиновичей — князей Ростовской земли, поделивших между собой Ростов, Белозеро, Устюг, Ярославль, Мологу и Углич.

Этот мир едва не нарушился в 1229 году, когда кто-то сообщил ростовским владетелям и Ярославу Всеволодовичу о якобы имевшем место злоумышлении против них со стороны Юрия, но грозившую вновь запылать ярким пламенем усобицу удалось не допустить с помощью переговоров. 

В основу рубрики положены работы И. Я. Фроянова, Ю. В. Кривошеева, Р. А. Соколова. 

В конце XII века потомки Долгорукого активно участвовали в борьбе за него, но удача от них всё чаще отворачивалась, хотя с их силой в этом регионе ещё долгое время приходилось считаться. Уже Андрей Боголюбский вскоре после успеха 1169 года не выдержал противостояния с потомками Мстислава Великого и Черниговскими Ольговичами и утратил контроль над Днепровской столицей, на которую претендовало стразу столько князей. 

В целом, перманентный конфликт вокруг Киева был всё той же войной всех против всех, что начала терзать Южную Русь ещё за сто лет до этого. Некая стабильность наступила в 1181 году, когда Киевом в третий раз овладел Святослав Всеволодович (княжил до 1194 года). Враждуя прежде с Всеволодом Большое Гнездо, он сумел выстроить с ним мирные отношения благодаря тому, что князь Суздальской земли окончательно переключил внимание на Северо-Восток, сохранив тем не менее влияние и на дела Юга. Примером такого влияния стало то, что принявший Киев после Святослава Рюрик Ростиславич получил на это санкцию от Всеволода Большое Гнездо (1194 год). 

О накале борьбы вокруг Киева говорит то, что тот же Рюрик шесть раз занимал его. В ходе противостояния он был даже вынужден добровольно-принудительно под давлением одного из противников (Романа Мстиславича, отца Даниила Галицкого) принять иноческий постриг, который после того, как опасность миновала, с себя снял. Затем Рюрик продолжил править в Киеве и вновь его терять. 

В 1210 году очередной Киевский князь Всеволод Святославич Черемный (Рыжий) заручился санкцией на занятие этого стола у своего могущественного суздальского тёзки — Большого Гнезда, который по-прежнему предпочитал влиять на процесс со стороны. 

Ситуация изменилась после 1212 года, когда на Северо-Востоке началась усобица, и, как мы видели, участие в ней одного из южнорусских князей (Мстислава Удалого) имело определяющее значение. Однако на Суздальщине скоро установился мир, а конфликты в Киевской земле не прекращались. Что же касается противостояния между северной и южной ветвями Рюриковичей, то теперь им оказался затронут Новгород, и одним из его участников стал наш главный герой — тогда ещё совсем юный Александр Невский. 

Для Новгорода 1220-е годы прошли под знаком приглашения/изгнания/самостоятельного ухода князей. В 1223 году здесь вновь оказался Ярослав Всеволодович, проводивший теперь по отношению к вольнолюбивому городу намного более осторожную политику. Он не лез на рожон, воевал с соседями на западе, стараясь оберегать рубежи. Тогда же город впервые должны были посетить и его дети: старший Фёдор и младший Александр (будущий Невский). Пребывание в городе закончилось, впрочем, довольно быстро: в тот же год Ярослав вновь вынужден был уйти. Но в 1225 году по приглашению новгородцев и с согласия брата Юрия снова вернулся. На этот раз его пребывание было более длительным. Ярослав активно воевал с литвой, емью, способствовал проповеди христианства среди карел. В 1228 году он задумал крупный поход против Ордена, целью которого был Юрьев-Дерпт. Промежуточной остановкой для его войска должен был стать Псков, но псковичи просто не открыли ворота своего города, и князь должен был уйти ни с чем: произошедшее ставило крест на его планах.

Новгород же в этот конфликт не вмешивался: у него с «младшим братом» Псковом и без того были очень непростые отношения. Ярослав решил всё-таки дожать этот вопрос и собрал в Новгороде собственные переяславские полки, что привело к непредсказуемо печальному результату. 1228 год был неурожайным, и приезд воинов с «Низу» стал поводом для обострения дефицита хлеба, что очень быстро привело к голоду. Ярослав принял решение покинуть берега Волхова, оставив здесь своих сыновей Фёдора и Александра со своими ближайшими людьми — Фёдором Даниловичем и тиуном Якимом. Впрочем, и княжичи пробыли здесь недолго и очень скоро были увезены своими дядьками (1229 год), которые, возможно, опасались даже за их безопасность. 

А страсти в городе пылали нешуточные. Горожане обвиняли в начавшихся бедах собственного архиепископа Арсения, который якобы не по праву занял владычный двор. Его заменил Антоний, который незадолго до этого по доброй воле ушёл на покой ввиду тяжёлой болезни. Теперь же ему пришлось вернуться, но, поскольку он не мог даже самостоятельно передвигаться, к нему были приставлены два помощника. 

В борьбу попытался вмешаться Черниговский князь Михаил (его отец — Всеволод Черемный), сын которого какое-то время даже занимал в Новгороде стол, но его сторонники («Борисова чадь») были слишком слабы, а Черниговская земля располагалась слишком далеко… Из предпринятых по инициативе Михаила деяний, вероятно, самым важным оказалась организация прозрачной процедуры избрания нового владыки с помощью жребия, вместо совсем уж разболевшегося Антония. Его место занял Спиридон, и законность его поставления никогда и ни у кого не вызывала вопросов.

В конце 1230 года в Новгороде вновь оказался Ярослав. С этого момента представители южнорусской ветви князей на берегах Волхова в качестве управителей более не появлялись. Пробыв в городе две недели, князь ушёл, вновь оставив тех же двоих сыновей — Фёдора и Александра. Первый из них спустя три года скончался, а второму суждено будет связать с Волховской столицей своё имя и славные победы.

Междоусобия, однако, на этом не окончились. Теперь о своих устремлениях всё громче заявлял Псков. Его жители предоставляли приют сторонникам черниговских князей (той самой «Борисовой чади»), требовали дать им в качестве князя старшего (!) Ярославича Фёдора и лишь под серьёзным давлением отказались от своих требований. 

В 1233 году случилась новая напасть: сторонники Чернигова, ушедшие перед этим к немцам, вдруг сумели захватить Изборск. Их поддержал князь Ярослав Владимирович, отец которого когда-то княжил некоторое время во Пскове, и вот теперь сын посчитал себя обделённым. Но это была уже полная авантюра: псковичи выбили нападавших самостоятельно даже без помощи со стороны. Пленных отправили к Ярославу Всеволодовичу, а среди них оказался и его тёзка Ярослав Владимирович. 

Последний не был наказан. Каким-то образом к 1240 году он вновь оказался у немцев и даже участвовал на их стороне во вторжении, закончившемся Ледовой битвой (Рифмованная хроника называет его Герпольтом). Подчеркнём, что, с точки зрения современников, это не было чистым предательством. Более того, его имя встречается в летописи под 1245 годом в связи с отражением набега литвы на Торожок и другие города. Это говорит о том, что он был прощён Александром и даже получил в управление небольшую область. 

В основу рубрики положены работы С. М. Соловьева, Р. А. Соколова, Ю. К. Бегунова, И. Э. Клейненберга.