Крайне важно было сохранить боевой дух, не дать воли слабости, сплотиться и всем миром нанести противнику смертельный удар. Здесь очень пригодились исторические примеры национальных героев, перед которыми много лет назад стояли схожие задачи по защите своей страны. Одним из таких примеров стал Александр Невский, образ которого как раз накануне войны оказался включён в советскую идеологическую систему.

В этом большое значение сыграл фильм о полководце, снятый в 1938 году С. М. Эйзенштейном. В наши дни часто можно встретить утверждение о том, что якобы после заключения пакта Молотова – Риббентропа (23 августа 1939 года) борьба Александра Невского с немецкими рыцарями стала затушёвываться, поскольку этот аспект деятельности князя утратил актуальность с политической точки зрения. Говорят даже, будто бы  фильм С. М. Эйзенштейна, с триумфом прошедший в кинотеатрах страны в 1938–1939 годах, был запрещён. Ссылок на документы при этом не даётся, хотя авторы таких версий ещё непременно добавляют, что с началом Великой Отечественной войны лента была срочно возвращена на экраны.

Разумеется, слова о запрете никак не соответствуют действительности. Фильм в советских кинотеатрах продолжали показывать и после августа 1939 года. Убедиться в этом не сложно: достаточно почитать региональную прессу тех лет, в которой имеются объявления о запланированных сеансах картины. Такие заметки публиковали в газетах, издававшихся от Минска до Читы. Другое дело, что интерес зрителя к нему явно угасал, и теперь в кинотеатрах первого экрана его уже было не увидеть. Объясняется это спадом интереса к картине после девяти (!) месяцев её демонстрации. Конечно, поэтому «Александра Невского», на которого в декабре 1938 года могли достать билеты даже не все сотрудники студии «Мосфильм», в конце сентября 1939 года (то есть через месяц после заключения пакта) крутили, например, на летней эстраде в Городском саду Благовещенска совершенно бесплатно и для всех желающих.

Добавим к этому, что в марте 1941 года (то есть до войны) С. М. Эйзенштейн, П. А. Павленко (сценарист) и А. Л. Абрикосов (исполнитель роли Гаврилы Олексича) получили за «Александра Невского» Сталинскую премию первой степени. Кроме этого, ещё два актера съёмочной группы (Н. П. Охлопков (Буслай) и В. О. Массалитинова (мать Буслая)) тогда же получили премии, но за работы в других картинах. Это, само собой, совсем не вяжется с «запретом», якобы наложенным на фильм.

Хотя утверждать, что улучшение отношений с Германией вовсе никак не повлияло на освещение деятельности Александра Невского, тоже было бы неверно. Всё-таки некоторые последствия для трактовки образа князя заключение договора, конечно, имело. Выразилось это в том, что со страниц печати исчезли мысли о прямом сопоставлении немецких рыцарей и современных немецких фашистов. Всё остальное, в том числе применение к крестоносцам марксовых определений (псы-рыцари), осталось без изменений, и, вопреки мнению современного немецкого историка Ф. Б. Шенка, никто жизнеописания Александра Невского «от антинемецких элементов» «не очищал», да и само «временное увольнение» князя, о котором пишет немецкий учёный, по факту существовало только в его воображении.

Таким образом, после заключения договора с Германией не произошло отказа от образа Александра Невского как одного из патриотических символов, хотя прежнего внимания «преемственности» фашистской идеологии от «псов-рыцарей» более не уделялось.

В основу рубрики положены работы Р. А. Соколова.

Исторический опыт прошлого давал надежду на то, что и на этот раз тяжелейшая ситуация, в которой оказалась страна, завершится победой над врагом. Кинофильм С. М. Эйзенштейна в новых условиях вновь оказался очень востребованным: начиная уже с 22 июня 1941 года его демонстрировали в лучших кинотеатрах разных городов, а позже, с помощью передвижных установок, и в воинских частях. Совершенно справедливо утверждение, что в годы войны картина пережила второй пик своей популярности. Воплощённый Н. К. Черкасовым на экране образ князя стал основой для агитационных изобразительных материалов. Сам артист не однажды выезжал на фронт для участия в выступлениях перед бойцами, и взятый из финальной части фильма монолог князя в его исполнении пользовался неизменным успехом. Большими тиражами выходили адресованные воинам Красной армии брошюры, в которых в доступной форме повествовалось о князе, а их авторами иногда были крупные ученые-историки, такие как глава Ленинградской школы историков В. В. Мавродин, или один из основателей Белорусского государственного университета В. И. Пичета.

Обращение к примерам прошлого использовалось государственной властью и напрямую. В частности, Александр Невский был упомянут первым среди других русских полководцев в выступлении И. В. Сталина на знаменитом параде, прошедшем на Красной площади в особенно сложный период битвы за Москву 7 ноября 1941 года: «Пусть вдохновляет вас образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова». В Красной армии была изменена структура обязательных в те годы политзанятий: теперь важное внимание на них уделялось истории российской армии и её побед. По понятным причинам особое значение имел накопленный опыт противостояния германской экспансии. И здесь Александр Невский приходился как нельзя кстати. Исторический пример русского князя как воина использовался при составлении текстов листовок, распространявшихся в тылу врага, в частности, на Псковщине.

Сказанные И. В. Сталиным на параде 7 ноября 1941 года слова о национальных героях страны довольно часто будут использоваться в искусстве. Сначала, в годы войны, когда все основные силы и средства были брошены на оборону, они были представлены в декоративно-прикладных предметах. Характерный пример – шкатулка, подаренная около 1944 года верховным главнокомандующим Патриарху Алексию I, хранящаяся сегодня в Церковно-археологическом кабинете Московской духовной академии.

После Победы настала пора и для монументальных произведений, таких как спроектированная станция метро «Комсомольская».

В основу рубрики положены работы Р. А. Соколова, А. В. Филимонова, А. А. Михайлова, Ж. Г. Белик.

Как раз на 1942 год пришёлся 700-летний юбилей Ледового побоища, и, конечно, празднование этой даты нашло отклик в сердцах борющихся с врагом людей. Именно об этом было сказано в редакционной передовице «Правды» от 5 апреля 1942 года: «Бывают исторические даты, заставляющие на только обозреть пройденный путь, но и почерпнуть в этом прошлом уверенность в великих силах народа, в его способностях решить стоящие сегодня трудные задачи». На Чудскую победу в качестве важного исторического опыта ссылались участники проходившего в те дни в Москве крупного международного форума, который должен был способствовать единению антифашистских сил Восточной Европы, – Второго всеславянского митинга.

В том же 1942 году «Вестник Академии наук» в свой апрельский номер включил посвящённую годовщине Ледовой битвы рубрику, в которую вошли статьи С. В. Бахрушина, А. С. Орлова, Б. Д. Грекова и Е. А. Косьминского. Их авторы, рассуждая о предметах сугубо научных, не преминули вскользь упомянуть и о том, что тогда волновало всех в наибольшей степени — о современной борьбе с фашизмом, которой в те годы посвящали все свои силы и историки.

«Ленинградская правда» в начале апреля 1942 года сообщала, что в блокированном городе сотрудники Института истории АН СССР провели специальное заседание, приуроченное к юбилею сражения. На нём был заслушан доклад старшего научного сотрудника Б. В. Кочакова, а в лектории горкома ВКП(б) также с докладом, посвящённым Александру Невскому, выступил доцент Н. Я. Яковлев. Организовывались беседы на предприятиях, в госпиталях и воинских частях. В наши дни информация о таком заседании кажется совершенно обыденной: собрались историки, заслушали и обсудили доклад, ещё ранее они же встречались с военнослужащими; журналисты, в свою очередь, об этом сообщили. Важно, однако, помнить, что все эти люди находились на блокадном пайке, страдали от недоедания и холода, но выполняли свою работу, которая в тех условиях становилась боевой.

Попутно подчеркнём одно любопытное совпадение (или несовпадение), связанное с обороной Ленинграда, на которое в пылу военных действий вряд ли кто-то обратил внимание, да и сейчас о нём не часто вспоминают. Состояло оно в том, что именно в день памяти святого князя Александра Невского (12 сентября (30 августа по старому стилю) 1941 года) начала функционировать Дорога жизни, ставшая на полтора года единственной артерией, связывавшей осаждённых через Ладожское озеро с большой землей. Первоначально через Ладогу шли гружёные продовольствием суда и баржи, а с установлением ледового покрова – гужевой транспорт и автомашины.

Учреждение в 1942 году ордена Александра Невского примечательно тем, что это был единственный случай, когда советский орден оказался посвящён тому же деятелю, что и одна из наград Российской империи. Существовало, конечно, и важное отличие: прежде имелся в виду именно святой князь, теперь же речь шла о национальном герое. Совершенно иным был и дизайн: внешний вид ордена 1942 года разработали на основе того, каким представлялся жителям Советского Союза облик Ярославича, а в этом вопросе была уже полная определённость: образ князя в обыденном сознании максимально совпадал с тем, что создал на экране Н. К. Черкасов.

В этой связи примечательно и то, что газета «Правда», опубликовав указ об учреждении новых орденов, поместила в том же номере статью П. А. Павленко, ранее, как мы помним, работавшего над сценарием фильма С. М. Эйзенштейна. В ней давался краткий экскурс в историю побед Александра Невского, но основной мыслью автора стал тезис об идущей от этих славных дел преемственности современных подвигов советских офицеров, «чью грудь украсит этот орден геройства и чести». Конечно, редакция, доверив публикацию именно П. А. Павленко, также хотела почеркнуть наличие такой преемственности.

В тот же год П. А. Павленко издал «Русскую повесть», один из героев которой, командир партизанского отряда, действовавшего на Новгородчине, «где-то между Ильменем и Валдаем», носил фамилию Невский. Помимо этого, в 1942 году по созданному писателем сценарию был снят фильм «Славный малый» («Новгородцы»). Его главный герой ― сбитый в бою французский лётчик ― попал в советский партизанский отряд, предводитель которого опять-таки носил фамилию Невский.

На такие начинания вынуждена была реагировать коллаборационистская печать, журналисты которой оказались в весьма щекотливом положении: не упоминать об Александре Невском, образ которого ранее был тесно связан с прежней, несоветской Россией, а теперь постоянно присутствовал и в советских публикациях, они не могли, но, говоря о нём, следовало вспомнить и о победе на Чудском озере. Выход из создавшегося положения, как казалось, был найден в том, что о сражениях князя работавшие на врага репортёры предпочитали умалчивать, сосредотачивая внимание на имевшем место, но совершенно ушедшем в прошлое постреволюционном отрицании патриотических символов. Один из деятелей такого рода, выступая в роли предсказателя, утверждал, добавляя непременную для сторонников нацизма антисемитскую составляющую, что советские власти лишь используют историческую память об Александре Невском и скоро «опять начнут его позорить», а потому князя необходимо защищать от их «оскорбительных иудейских похвал».

Такие «выступления», конечно, не могли хоть как-то повлиять на главное – воинам Красной Армии образ Александра был близок, и его подвиги они часто соотносили с собственной ежедневной боевой работой.

В основу рубрики положены работы Р. А. Соколова, А. В. Филимонова, А. А. Михайлова.

Уже 22 июня 1941 года Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) обратился с воззванием к верующим оказать врагу достойное сопротивление. В этом послании упоминались полководцы прошлого: «Вспомним святых вождей Русского народа, например, Александра Невского и Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину». В храмах страны был организован сбор средств на оборону, с помощью которых стало возможным в том числе профинансировать создание эскадрильи «Александр Невский».

В честь князя было названо и несколько вновь построенных бронепоездов, которые сохраняли и в этом крупнейшем мировом конфликте определённое тактическое значение. Один из них был подготовлен к бою в конце 1941 года в Перми и относился к типу ОБ-3. Вскоре он прошёл дополнительную модернизацию в Москве и вступил в строй в 1942 году под номером 683 (26 дивизион бронепоездов). Его экипаж под руководством капитана В. К. Адащика вёл бои под Сталинградом и Курском.

Минимум два советских лётчика-аса сражались на самолётах, носивших имя Александра Невского. Соответствующую надпись нанёс на борт истребителя «Аэрокобра» Герой Советского Союза А. Д. Билюкин, а на крылатой машине Героя России Ф. И. Шикунова (удостоен этой награды посмертно) был нарисован посвящённый полководцу орден. Излишне говорить, что оба упомянутых пилота, помимо других наград, были и его кавалерами.

В военных условиях к образу Александра Невского не однажды обращались художники, воплощая его на картинах, гравюрах и, конечно, на агитационных плакатах.

Таким образом, в жестокую пору военных испытаний восприятие исторического опыта князя обусловливалось в первую очередь идеологическими установками, главной целью которых было укрепление боевого духа воинов и тыла в борьбе с фашизмом. Конечно, это было полностью оправдано, тем более что пример князя, вынужденного принимать сражения в тяжелейших условиях, ставивших под вопрос само существование Руси, очень подходил текущему моменту, когда народ нашей страны сошёлся в смертельной схватке в войне на уничтожение с противником, утратившим в своей звериной жестокости человеческий облик.

С окончанием Великой Отечественной войны 1941–1945 годов жизнь стала входить в мирное русло. Это, однако, ни в коей мере не внесло изменений в сложившееся после 1937 года отношение в Советском Союзе к образу Александра Невского. Знакомство с его биографией и в первую очередь с обстоятельствами побед над немцами и шведами оставалось важной частью патриотического воспитания. В начале 1950-х годов предполагалось даже снять ещё один фильм о полководце. Причиной этого в некоторой степени стала опала, постигшая С. М. Эйзенштейна незадолго до смерти, последовавшей в 1948 году. М. М. Ромм вспоминал, что планировалось назначить на новые съёмки в качестве режиссера В. Петрова, однако реализовать эти планы помешала кончина И. В. Сталина. Но и без новой картины историческая память о князе сохраняла большое значение в идеологии советского патриотизма на протяжении всего существования СССР.

В основу рубрики положены работы Р. А. Соколова, А. В. Филимонова, А. А. Михайлова.