Вторжение немцев в Новгородские земли 1240 –1242 годов оказалось масштабным и (что важно) долговременным предприятием: им удалось захватить и удержать важные города, более мелкие подверглись разорению, а отдельные отряды рыцарей добрались уже до ближайших к Новгороду пригородов (Тесово). Тем более обидным и неожиданным оказался окончательный реванш, который Александру удалось взять в апреле 1242 года. 

Конечно, подобный крах надежд требовал переосмысления и отчасти оправдания. В конце концов, долг рыцаря продолжать выполнение выбранного предназначения – несения службы – и после поражений. Вероятно, таким образом и рассуждал неизвестный нам автор, составлявший в последнем десятилетии XIII века стихотворный текст, посвящённый истории Ордена. Он охватывает события от начала немецкой агрессии в Прибалтийском регионе до начала 1290-х годов. 

Основная цель этого и подобных произведений – поддержание боевого духа среди орденских братьев и их военных слуг. Стоит учитывать тот факт, что и среди первых, и среди вторых латынь (язык католического богослужения той эпохи) знали далеко не все, поэтому чтение вслух таких текстов для них являлось важным средством поддержания «военно-духовного тонуса». Для этих целей художественных средств (таких, как гипербола) сочинитель не жалел. 

Конечно, нельзя идеализировать историческую картину, предлагаемую русским летописцем, но важно помнить, что и его немецкий коллега также стремился выставить своих в наиболее благоприятном свете. А для этого можно было, например, собственные потери сократить, а урон противника увеличить, тем более что само произведение создавалось спустя десятилетия после реально происходивших событий. Последним обстоятельством объясняется, вероятно, и то, что Александра хронист называет то новгородским, то суздальским князем (для периода 1240–1242 гг. правилен, разумеется, первый вариант). 

Поэта, коим себя, конечно, считал автор Рифмованной хроники, обидеть, однако, легко, поэтому, не подвергая его цензуре, дословно приведём несколько отрывков, предложив лишь ещё один небольшой комментарий. Как будет видно ниже, в тексте сказано, что в ходе Ледового побоища убитые с обеих сторон падали на траву. Мало осведомлённые «специалисты» до сих пор на основании этого источника пытаются выстраивать альтернативные версии места сражения (дескать, на льду растительности быть не может). К разочарованию их немногочисленных сторонников следует пояснить: дело в том, что это лишь идиоматическое выражение (аналог в русском «пасть на сыру землю»). Именно об этом писал ещё в начале 1260-х годов И. Э. Клейененберг, публикуя перевод со старонемецкого, но специалисты по альтернативной истории, как видно, книги читают не часто… 

Впрочем, пора перейти к самому произведению. В строках, предшествующих цитируемым ниже, речь шла о начале похода в союзе с датчанами и захвате Изборска и Пскова. 

«На Руси есть город, 

он называется Новгород. 

До [новгородского] князя дошло это известие, 

Он собрался со многими отрядами 

Против Пскова, это истина. 

Туда он прибыл с большой силой; 

он привёл много русских, 

чтобы освободить псковичей. 

Этому они от всего сердца обрадовались. 

[…] 

…если бы Псков был тогда убережён, 

то это приносило бы сейчас пользу христианству 

до самого конца света. 

Это — неудача. 

Кто покорил хорошие земли 

и их плохо занял военной силой, 

тот заплачет, когда он будет иметь убыток… 

[…] 

Новгородский князь опять ушёл в свою землю. 

После этого недолго было спокойно. 

Есть город большой и широкий, 

который также расположен на Руси: 

он называется Суздаль. 

Александром звали того, 

кто в то время был его князем: 

он приказал своему войску готовиться к походу. 

Русским были обидны их неудачи; 

быстро они приготовились. 

Тогда выступил князь Александр 

и с ним многие другие 

русские из Суздаля. 

Они имели бесчисленное количество луков, 

очень много красивейших доспехов. 

Их знамёна были богаты, 

их шлемы излучали свет. 

Так направились они в землю братьев-рыцарей, 

сильные войском. 

Тогда братья-рыцари, быстро вооружившись, 

оказали им сопротивление; 

но их [рыцарей] было немного. 

В Дерпте узнали, 

что пришёл князь Александр 

С войском в землю братьев-рыцарей, 

чиня грабежи и пожары. 

Епископ не оставил это без внимания, 

быстро он велел мужам епископства 

поспешить в войско братьев-рыцарей 

для борьбы против русских. 

Что он приказал, то и произошло. 

Они после этого долго не медлили, 

они присоединились к силам братьев-рыцарей. 

Они поддели слишком мало народа, 

войско братьев-рыцарей было также слишком 

маленьким. 

Однако они пришли к единому мнению 

атаковать русских. 

Немцы начали с ними бой. 

Русские имели много стрелков, 

которые мужественно приняли первый натиск, 

[находясь] перед дружиной князя. 

Видно было, как отряд братьев-рыцарей 

одолел стрелков; 

там был слышен звон мечей, 

и видно было, как рассекались шлемы. 

С обеих сторон убитые 

падали на траву. 

Те, которые находились в войске братьев-рыцарей, 

были окружены. 

Русские имели такую рать, 

что каждого Немца атаковало, 

пожалуй, шестьдесят человек. 

Братья-рыцари достаточно упорно сопротивлялись, 

но их там одолели. 

Часть дерптцев вышла 

из боя, это было их спасением, 

они вынужденно отступили. 

Там было убито двадцать братьев-рыцарей, 

а шесть было взято в плен. 

Таков был ход боя. 

Князь Александр был рад, 

что он одержал победу. 

Он возвратился в свои земли. 

Однако эта победа ему стоила 

многих храбрых мужей, 

которым больше никогда не идти в поход». 

(Перевод И. Э. Клейненберга) 

В основу рубрики положены работы И. Э. Клейненберга, А. Н. Кирпичникова. 

Отсюда следует неверный вывод о резко непримиримой позиции, которую князь занимал по отношению к странам католической Европы, и ещё более неправильное заключение о том, что причиной этого были исключительно конфессиональные различия. Конечно, это не так. Рюриковичи издавна имели с соседями тесные связи. Сказанное в полной мере касается, в частности, стран Северной Европы. Не являлась исключением даже извечная соперница Новгорода Швеция (достаточно вспомнить, что после конфликта с Ордой в 1252 году именно туда бежал брат Александра Андрей, и он был не первым, кто поступал подобным образом). Понятно, что ещё большие основания имелись для выстраивания диалога с теми, кто не имел резких противоречий с Русью. Именно к таким государствам относилась Норвегия. 

До нас дошло описание предпринятой Александром попытки женить своего старшего сына Василия на Кристин – дочери норвежского короля Хакона IV Старого (1217–1263). Рассказ об этом, относящийся к 1251–1252 годам, изложен в «Саге о Хаконе, сыне Хакона», созданной около 1265 года исландским автором Стурлой Тордарсоном. Это единственный источник о тех переговорах, которые велись в 1251–1252 годах. Упомянутый в нём рыцарь «Микьял» – это скорее всего Миша, один из героев Невской битвы; Марка – Финнмарк, территория на севере Скандинавского полуострова, кирьялы – летописная корела, а упоминание пришедших «на государство конунга Хольмгардов» ордынцев связано с Неврюевой ратью 1252 года, той самой, из-за которой Андрей должен был бежать за рубеж, но в дальнейшем, напомним, вернулся, совершил вояж в Орду, был при содействии Александра ханом прощён и правил в Суздале, став основателем местной княжеской династии. 

«Той зимой, когда конунг Хакон сидел в Трандхейме, прибыли с востока из Гардарики послы конунга Александра из Хольм-гарда. Звался Микьял и был рыцарем тот, кто предводительствовал ими. Жаловались они на то, что нападали друг на друга управляющие конунга Хакона на севере в Марке и восточные кирьялы, те, что были обязаны данью конунгу Хольмгардов, так как они постоянно вели войну с грабежами и убийствами. Были там назначенные встречи, и было принято решение, как этому положить конец. Было им также поручено, чтобы они повидали госпожу Кристин, дочь конунга Хакона, так как конунг Хольмгардов так повелел им, чтобы они спросили конунга Хакона, не отдаст ли он ту госпожу сыну конунга Александра. Конунг Хакон принял такое решение, что послал он весной людей из Трандхейма, и отправились они на восток в Хольмгард [вместе с послами конунга Александра]. […] Прибыли они летом в Хольмгард, принял их конунг хорошо, и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями[…] В то время было большое немирье в Хольмгарде. Пришли татары на государство конунга Хольмгардов, и по этой причине больше не занимались тем сватовством, которое велел начать конунг Хольмгарда. И когда они выполнили свои поручения, отправились они назад с востока с достойными дарами, которые конунг Хольмгарда посылал конунгу Хакону». 

В основу рубрики положены работы Т. Н. Джаксон, И. П. Шасколького, В. А. Кучкина, Р.А. Соколова.

Еще бы! Неизвестные прежде завоеватели установили новые порядки, основой которых были выплата дани (конечно, постоянно не давала покоя мысль: с какой стати!) и утверждение прав управления за суверенными прежде Рюриковичами. Князья ранее отвечали разве что перед народным вечевым собранием, да и это собрание призывало к ответу, только если его предварительно уж очень сильно рассердить. 

Теперь ситуация поменялась: права на стол следовало подтверждать, причём сначала с этой целью приходилось иногда ездить аж в Монголию, в Каракорум. Такой порядок, в силу сепаратистских устремлений правителя Улуса Джучи, очень быстро прекратился, но в первое десятилетие зависимости несколько князей успели совершить такой вояж. Был среди них и Александр Невский. Информации о подробностях той поездки нет, известен лишь её итог: старший Ярославич получил Киев и всю Русскую землю, а его брат Андрей – Владимирский стол. 

Однако благодаря описанию путешествия, составленному послом папы Иннокентия IV (1243–1254) монахом—францисканцем Плано Карпини, стали известны некоторые подробности пребывания в Каракоруме отца Александра Ярослава и его гибели в 1246 году. С помощью этих записей можно представить, что испытывали правители Руси, оказавшиеся во власти столь внезапно возникших завоевателей. Впрочем, в своих переживаниях они были далеко не одиноки: сюда с выражением почтения приезжали многие владетели прежде независимых стран, и далеко не все из них счастливо возвращались восвояси. 

Вот места из «Истории Монгалов» Плано Карпини, в которых говорится о Ярославе. Упомянут в тексте (хотя и вскользь) и его сын Александр: 

«Они (монголы) весьма горды по сравнению с другими людьми и всех презирают, мало того, считают их, так сказать, ни за что, будь ли то знатные или незнатные. Именно мы видели при дворе императора, как знатный муж Ярослав, великий князь Руссии, а также сын царя и царицы Грузинской, и много великих султанов […] не получали среди них никакого должного почёта, но приставленные к ним Татары, какого бы то низкого звания они ни были, шли впереди их и занимали всегда первое и главное место, а, наоборот, часто тем надлежало сидеть сзади зада их». 

«Они посылают также за государями земель, чтобы те являлись к ним без замедления; а когда они придут туда, то не получают никакого должного почёта, а считаются наряду с другими презренными личностями, и им надлежит подносить великие дары как вождям, так и их женам, и чиновникам, тысячникам и сотникам. […] Для некоторых также они находят случай, чтобы их убить, как было сделано с Михаилом и с другими; иным же они позволяют вернуться, чтобы привлечь других; некоторых они губят также напитками или ядом. […] У других же, которым они позволяют вернуться, они требуют их сыновей или братьев, которых больше никогда не отпускают, как было сделано с сыном Ярослава […]» 

Описание приема у Гуюка во время избрания его на ханский престол и временного почёта для Ярослава: 

«Нас же позвали внутрь и дали нам пива, так как мы вовсе не пили кобыльего молока, и этим они оказали нам великий почёт; но все же они принуждали нас пить, чего мы с непривычки никоим образом не могли выдержать. Поэтому мы указали им, что нас это тяготило, и тогда они перестали нас принуждать. Снаружи ограды был Русский Князь Ярослав из Суздаля […] Там было более четырёх тысяч послов в числе тех, кто приносил дань, и тех, кто шёл с дарами султанов, других вождей, которые являлись покориться им, тех, за которыми они послали, и тех, кто были наместниками земель. Всех их вместе поставили за оградой и им подавали пить вместе; нам же и князю Ярославу они всегда давали высшее место, когда мы были с ними вне ограды». 

Гибель Ярослава: 

«В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашён к матери императора (хатун Туракина), которая, как бы в знак почёта, дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в своё помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора, без ведома бывших там его людей, поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что, если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену». 

В основу рубрики положен текст источника и работы Г. В. Вернадского, Ю. В. Кривошеева. 

На Русь ярлыки выдавались светским владетелям и церковным иерархам. Во втором случае они подтверждали льготы, которыми духовенство наделялось согласно установлениям Великой Ясы. 

Ни один княжеский ярлык не сохранился. Не исключено, что причина этого в обидном напоминании о былой зависимости. Некоторые из ярлыков, полученных митрополитами, напротив, до наших дней дошли, хотя лишь в виде переделанных списков. А. П.  Григорьев осуществил реконструкцию первоначального содержания, в частности, текста наиболее раннего из ярлыков, полученного современником Александра митрополитом Кириллом от Менгу-Тимура (хан 1266–1282). 

«Предвечного бога силою, наш, Менгу-Тимура, указ даругам-князьям городов и селений, князьям войска, писцам, таможникам, проезжим послам, сокольникам и звериным ловцам. 

Чингис-хан и последующие ханы, наша старшие братья, говоря: “Священники в монахи, каких бы то ни было налогов не видя, Пусть богу за нас молятся, благопожелания нам возносят!” — выдавали им ярлыки. И ныне мы прежним ярлыкам согласно, сказав им; “Каких бы то ни было налогов не видя, богу за нас молитесь, благопожелания нам возносите!” — этому митрополиту ярлык дали. 

В год зайчихи первого месяца осени в четвёртый [день] старого [месяца], когда [наша ставка] находилась в степи, написан [10 августа 1267 года]». 

В основу рубрики положены работы А. П. Григорьева, М. Д. Присёлкова, А. А. Зимина.