Все они говорили на языках, относящихся к финно-угорской ветви уральской семьи языков. В древнерусских свидетельствах названия этих племён появляются в XI веке. Ранее этого времени приневская территория (может быть, частично) входила в сложное образование с ещё архаичными общественными отношениями – полиэтнический союз племён: чуди, мери, кривичей, ильменских словен. Эти земли были слабо заселены, поселения здесь являлись лишь маленькими островками человеческого присутствия среди бесконечных лесных пространств.  

До сих пор не удалось найти остатков сельских поселений ижоры. Возможно, объяснение кроется в архаической системе хозяйства на приневской территории, которая не могла позволить себе проживать длительное время на одном месте, а потому поселения здесь оставили после себя слабый культурный слой Ещё одним объяснением может быть характер таких поселений: располагавшиеся под защитой глухих лесов и непроходимых болот, они трудно поддаются выявлению уже на предварительной стадии разведки. Многие современные исследователи склоняются к тому, что «ижора» первоначально – это не этническое название, применявшееся к конкретному народу, а термин «территориальный», объединявший разнообразные в родовом отношении группы людей, говоривших на финно-угорских языках и проживавших на относительно небольшом пространстве. Впоследствии понятие «ижора» закрепилось за прибалтийско-финским народом, немногочисленные представители которого (около 800 человек по приблизительным оценкам 2007 года) проживают в наши дни в западной части Ленинградской области. 

Новгородцы, к XIII веку распространив своё влияние на приневскую территорию, наведывались сюда нечасто. Поэтому ижора выступала передовым пограничным дозором на службе Руси. «Бе некто муж, — сообщает новгородский летописец, — стареишина в земли Ижерьской, именемь Пелгусий; поручена же бе ему стража морьская, и въсприят же святое крещение и живяше посреде роду своего». 

Водь, как и ижора, сохраняется и в начале XXI века, хотя число её представителей стремится к нулю. По переписи населения Российской Федерации 2010 года к води отнесли себя только 64 человека. Археологические и лингвистические данные свидетельствуют, что водь сложилась из племён, родственных северо-эстонским, и произошло это в I тысячелетии после Рождества Христова. Областью расселения води были земли от реки Нарва на западе до реки Нева на востоке и от Финского залива на севере до верховьев рек Луга и Плюсна на юге. В русских источниках водь впервые упоминается в 1069 году. Как и ижора, водь была довольно рано втянута в пределы новгородского влияния. 

Ещё одним соседом Руси на Севере была корела – древний народ, потомком которого являются современные карелы. К рубежу I и II тысячелетий после Рождества Христова корела населяла территории вдоль северо-восточного побережья Финского залива, северо-западного берега Ладожского озера, Карельского перешейка. В XII веке сложилось несколько групп корелы. Взаимоотношения корелы с Русью достаточно хорошо изучены, сведения об этом включаются в современные энциклопедии. Например, в «Большой российской энциклопедии» о древнейшем этапе русско-корельских и конкретно новгородских связей читаем: «С XI века складываются тесные взаимоотношения корелы и Великого Новгорода, позднее корела находилась в зависимости от него, сохраняя некоторую самостоятельность в торговле и др. и принимая активное участие в жизни Новгорода. В 1227 новгородский князь Ярослав Всеволодович в связи с угрозой шведских вторжений принудительно крестил корелу. После карательного похода 1277 князя Дмитрия Александровича территория корелы, состоявшая из 10 погостов, присоединена к Новгородской республике как “Корельская земля”, центром которой с начала XIV века стал городок Корела».

Корела была последовательной союзницей новгородцев в их противостоянии шведам. Набеги корелы на шведские владения продолжались до 1256 года. Особенно впечатляющим стал поход 1187 года на Сигтуну, в то время политический центр Швеции, которая оказалась разгромлена. Через несколько лет после гибели Сигтуны невдалеке от её развалин был построен Стокгольм. Этот город, как повествует хроника, закрыл «замок перед тем озером [Меларен], так что карелы не приносят им [теперь] никакого беспокойства». 

В основу рубрики положены работы С. И. Кочкуркиной, А. Ю. Кривошеева, С. А. Моисеева, А. Е. Петрова, Р. А. Соколова, Н. В. Шлыгиной.

(Можно вспомнить и известную книгу знаменитого исследователя Льва Гумилёва «Древняя Русь и Великая степь», в которой была предпринята попытка дать обобщающее видение многих столетий взаимоотношений Руси со Степью). Многие народы населяли Степь – появлялись и исчезали, взаимодействовали, оставляли после себя большее или меньшее наследие. В основном обитателями Степи являлись кочевники. В XIII веке, до появления монголов, преобладающим кочевым населением степей Северного Причерноморья и Приазовья, наиболее близких к землям Руси, были половцы. 

Половцами в русских источниках называли кипчаков – кочевую группу тюркоязычных кочевников. Существуют два основных предположения о происхождении этнонима «половцы». Наиболее часто его возводят к слову «половый», то есть соломенно-жёлтый, желтоватый, который считается переводом самоназвания одного из тюркских племён. Другой вариант связан с летописным определением «онополовец», то есть человек с другого берега. Для киевлян, живших на правом берегу Днепра, эти степняки могли первоначально казаться обитателями лишь днепровского левобережья.  

Половцы заняли степи Северного Причерноморья в середине XI века, здесь они ассимилировали остатки прежних кочевых народов. Впервые русские столкнулись на войне с половцами в 1060 году. Тогда князь Святослав Ярославич сумел одолеть вчетверо превосходившие силы врагов. Но это было лишь началом борьбы… В 1061 году кочевники вторглись непосредственно в русские пределы, им удалось разбить войско Всеволода Ярославича. Летописец так отозвался об этом: «Се бысть первое зло на Руськую землю от поганых, безбожных враг…». В 1068 году братья-Ярославичи потерпели от половцев серьёзное поражение на берегах реки Альта. Поражение это даже повлекло за собой перемену на великокняжеском столе в Киеве. В последней трети XI – начале XII веков половцы становятся самой серьёзной угрозой для Руси. Больше других страдали от них Переяславская и Киевские земли, а особенно Посулье и Поросье. 

Положение несколько выправилось ко второму десятилетию XII века – после серии удачных походов русских князей, крупнейший из которых состоялся в 1111 году и даже получил у части исследователей возвышенное название «Крестового похода в степь». Половцам были нанесены серьёзные удары, некоторые их группировки вовсе откочевали подальше от границ Руси. Часть представителей половецкой политической верхушки стали искать союза с русскими князьями, в том числе путём заключения брака. Так, например, Юрий Владимирович Долгорукий был женат на дочери половецкого хана Аепы Осеневича. От этого брака родился выдающийся устроитель Северо-Восточной Руси Андрей Боголюбский. Но нападения половцев не прекращались до самого монгольского нашествия в XIII веке, как не прекращали русские князья привлекать кочевников для междоусобной борьбы со своими соперниками. Вступление в русские пределы в качестве союзников князей было особенно выгодно половцам, грабёж и пленение становились в этих условиях для них более доступными. 

В домонгольское время половцы были единственным народом, к которому русские книжники-интеллектуалы постоянно применяли «мерило» библейской родословной. С точки зрения русских книжников, половцы воспринимались как измаильтяне, потомки ветхозаветного Измаила.

Уже в раннехристианскую пору Измаил и его род рассматривались в качестве символа плотского (рабского) начала, ведущего борьбу с началом духовным (свободным), воплощённом в богоизбранном Израиле. На Руси половцы одновременно связывались и с «измаильтянскими» народами новозаветной эры, которые действовали на рубежах христианского мира, угрожая ему, и с эсхатологическими племенами «измаильтян», которые должны будут явиться незадолго до конца света.  

В 1223 году половцы и русские совместно выступили против общего врага – монголов, но были разбиты в сражении на реке Калка. В ходе последовавшего со второй половины 1230-х годов нашествия степи Северного Причерноморья были заняты монголами, а представители главенствовавших половецких родов истреблены. Рядовое половецкое население расселилось по всей территории Улуса Джучи и даже за его пределами. Потомки половцев стали основой при складывании многих современных тюркских народов, прежде всего казахов, каракалпаков и ногайцев. 

В основу рубрики положены работы А. Ю. Кривошеева, А. В. Лаушкина, Р. А. Соколова, С. Г. Кляшторного. 

Под этим древнерусским названием принято понимать объединение кочевников, сложившееся на южных лесостепных окраинах русских княжеств, в основном в Поросье (область, ограниченная с севера рекой Стугной, а с юга рекой Росью, притоком Днепра). Считается, что название «чёрные клобуки» происходит от тюркского karakalpak – «чёрная шапка».  

Основой объединения чёрных клобуков стали торки. Кроме того, в состав чёрных клобуков влились остатки печенегов, разгромленных половцами в середине XI века, и берендеи, спасавшиеся всё от тех же половцев. Эти народы разговаривали на тюркских языках и уже со второй половины XI века расселялись вдоль русских границ с разрешения русских князей и при условии несения ими пограничной службы. Владимир Мономах немало сделал для усиления этого кочевого заслона и сохранения его подчинённости.  Впервые чёрные клобуки упомянуты в Ипатьевской летописи при описании событий 1146 года, когда они поддержали Изяслава Мстиславича в его борьбе с Юрием Долгоруким за Киев. Чёрные клобуки были прекрасными воинами-наездниками, поэтому князья довольно часто прибегали к их услугам не только на границе, но и в междоусобицах. В массе своей они оставались «погаными», то есть язычниками, но некоторые из них обрусели. Их вожди входили в древнерусскую элиту и зачастую составляли ближайшее окружение князей. Выдающийся учёный-историк, последний ректор Московского императорского университета Матвей Кузьмич Любавский справедливо видел в чёрных клобуках предшественников будущих служилых татар Московских князей. 

Наряду с чёрными клобуками ещё одним пограничным населением на рубежах Руси были бродники. Название «бродники» происходит от слова «бродить», аналогичного тюркскому «каз» (кочевать). Это предшественники будущих казаков, отряды вольных степных русских поселенцев. Существует даже смелая гипотеза, что слово «казак» – лишь перевод слова «бродник». Определить границы их расселения достаточно сложно. Наибольший возможный ареал – в широких границах от Подунавья до Подонья. Основываясь на данных археологии, можно предположить, что в основном они жили на среднем Дону и на нижнем Днепре. Этническая принадлежность бродников остаётся предметом споров в научной среде. Наиболее обоснованной является точка зрения о преимущественно русском их происхождении. Бродники, которыми, видимо, становились уходившие из Руси мужчины, смешивались со степняками, ибо жён они должны были брать в первую очередь не из Руси, а из кочевой среды. При этом бродники могли быть православными, о чём свидетельствует упомянутый в летописи факт принесения их воеводой Плоскыней присяги на кресте киевскому князю Мстиславу Романовичу в 1223 году. 

Последнее упоминание бродников в русских источниках – битва на реке Калке. Однако на существование бродников в более позднее время есть достаточно туманное указание у венгерских монахов-миссионеров: «И хотя они называются татарами, в их войске есть много злочестивейших христиан».  Венгерский король Бела IV в письме к папе Иннокентию называет этих «злочестивейших христиан» “brodnici”. 

Пример бродников нагляден – в древности происходила не только ассимиляция степняков русскими. Этнокультурное взаимодействие имело обратные последствия: продвинувшиеся далеко в Степь русские постепенно утрачивали связь с родной землёй и всё более усваивали привычки и культуру кочевого общества. 

В основу рубрики положены работы И. О. Князького, Р. А. Соколова, А. С. Щавелёва. 

Это славянское государство на востоке Балканского полуострова, хорошо известное гражданам СССР, в наши дни привлекает ценителей черноморских пляжей, любителей горнолыжных курортов, а также тех, кто имеет возможность приобрести относительно недорогую недвижимость в Евросоюзе. Многие, конечно же, вспомнят, что события «Турецкого гамбита» Бориса Акунина разворачиваются на болгарских землях, что именно в Болгарии стоит над горою русский солдат «Алёша». 

Между тем, у Болгарии на Балканах была сестра – Болгария (или Булгария) Волжская. Их общая предшественница – Великая Болгария, военно-политическое объединение тюркоязычных булгарских племён, которое сложилось в VII веке в степях Приазовья. Просуществовав всего несколько десятилетий, Великая Болгария распалась. Часть булгар во главе с ханом Аспарухом переселилась на Балканы, смешалась с местным славянским населением и растворилась в нём, оставив ему, однако же, своё историческое название. Другие булгарские племена ушли на север и здесь, в междуречье Камы и Волги, образовали новое государство. 

Волжская Булгария занимала весьма выгодное положение, находясь в самой середине знаменитого Волжского торгового пути, который связывал страны Востока с Европой. Арабоязычный путешественник Ибн Руста писал, что все народы, проживавшие «по обоим берегам помянутой реки [Волги], везут к ним [булгарам] товары свои». При этом зависимость от Хазарского каганата замедляла экономическое и политическое развитие Волжской Булгарии вплоть до второй половины X века, когда каганат был разгромлен киевским князем Святославом. Но попытки противостоять Хазарии предпринимались и ранее. В начале Х века правитель Альмас начал объединение болгарских племён. В 922 году Волжская Булгария приняла ислам, пригласив проповедников из Халифата, в надежде, что поддержка единоверцев-мусульман поможет ей стать независимой. Конец Х – середину XIII веков можно назвать «золотым» временем для Волжской Булгарии. Здесь развивались ремесло, земледелие, скотоводство и, конечно же, процветала торговля. Столица государства город Болгар (Булгар) была крупным международным рынком.  

Тесные связи исторически соединяли Волжскую Булгарию и Русь. Посол Халифата Ахмад Ибн Фадлан, совершивший поездку в Волжскую Булгарию в 922 году, видел прибывавших туда по торговым делам русов, описал их обычаи и даже был свидетелем погребального обряда. Согласно преданию об «испытании вер» князем Владимиром, именно послы Волжской Булгарии прибыли в Киев с рассказом о преимуществах ислама. Вероятно, Русь и Волжская Булгария несколько раз заключали друг с другом договоры. В то же время русско-булгарские отношения не были стабильными, часто между ними происходили войны. Причём военные походы совершала как одна, так и другая сторона. Так, в 1107 и 1152 годах булгары безуспешно осаждали Суздаль и Ярославль, а в 1219 году подошли к Устюгу и захватили его «лестию». Камнем преткновения между Волжской Булгарией и северо-восточными русскими княжествами являлись земли мордовских племён. Независимое развитие Волжской Булгарии было прервано завоевательными походами монголов, которые разгромили это государство непосредственно перед походом на Русь. Летописец под 1236 годом записал, что монгольские войска «взяша славный великий город Болгарьский и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца и взяша товара множество, а город их пожгоша огнем и всю землю их плениша». 

У историка И. А. Гагина о дальнейшей истории Волжской Булгарии читаем: «Её территория стала одним из улусов Золотой Орды, и судьба булгар оказалась тесно связанной с судьбами народов, подпавших под дань золотоордынских ханов. В XV веке на булгарской территории возникло Казанское ханство, которое в 1552 году, после покорения Казани Иваном Грозным, вошло в состав России. Потомки волжских булгар – казанские татары, являются наследниками интереснейшей и самобытной культуры». 

В основу рубрики положены работы И. А. Гагина, В. А. Кучкина.